Когда начинаешь читать в два с половиной, к какому-то определённому возрасту накапливаешь в голове критическую массу малоприменимых к реальной жизни знаний — что описывается строкой «жили книжные дети, не знавшие битв». И дальнейшее вырастание и произрастание в «спокойной»* домашней атмосфере

под опекой книжного слова тоже не способствует знакомству с окружающим миром, в нём внезапно оказалось почти всё совсем не по-книжному; впрочем, в семнадцать это стало меньшим открытием, чем в двадцать три — но в двадцать три инертность пересилила, сидеть между строк показалось привычнее и безопаснее. 

*«Спокойной» в кавычках, потому что это в каждом из моментов было секундное спокойствие бурного моря под слоем жира из бочек с поспешно выбитыми топором доньями.

Сейчас, идя семимильными шагами вперёд, можно только грустно смеяться над этой инертностью. Был, конечно, упущен отличный шанс тогда в 2006-м, было, конечно, за прошедшее после того время приобретено и повыращено немало всякой ерунды, но по ощущениям, вот прямо сейчас ежесекундно эта ерунда легко слезает, как скорлупа со сваренного с ложкой соды яйца, и скоро слезет вся — и отправится в мусоропровод, долго лететь с двенадцатого этажа, ну и пусть будет подальше, пусть будет совсем далеко. 

Впечатления от нового, конечно, восхитительные, если мягко говорить. Спасибо чувакам с ножницами, обновление головы снаружи офигенно обновило её изнутри.
Я становлюсь тем, кем хочу быть — на-ко-нец!

Но идти ещё далеко, разумеется, останавливаться нельзя.