Обладая значительным запасом и какой-никакой начитанностью, довольно легко заплетать слова во все вот эти узоры, сооружать конструкции и чугунные, хоть и ажурные, мосты, хитро закручивать аллюзии, метафоры и ассоциации. Играть контрастами, жонглировать смыслами.
Что было сложнее, так это понять: множество проживаемых моментов совсем не нуждается в словах.
Полнейшее нежелание выносить из избы вообще ничего — в публичное пространство. Людям в мессенджеры — сколько угодно, потому что говорить есть о чём, но наружу — неохота, слишком личны и светлы ощущения от происходящего.
Скорый поезд Кукушелевка—Костромукша отправляется с семнадцатой платформы.
Маленький тридцатидневный чёрный ублюдок сначала прикинулся белым и холодным, порадовал быстрым началом зимы, но обманул и после середины решил, что всё ему можно, и сбросил маску, и стал вот этой скотиной с лужами, обрывками сугробов и темнотой, темнотой, темнотой с утра до ночи. То ли кажется, то ли ещё сколько-то лет назад такого не было; виною ли сдвиг на час (всё время забываю, в какую сторону и мог ли он повлиять), или что-то другое, или возраст?
Но это же хрень какая-то, ты глянь наружу, а хотя нет, не надо, там совсем ад, совсем. Или в кокон клетчатого пледа, или в тлен и холодный ветер, выбор стоит так.
Вообще, конечно, очень интересно, как может что-то вдруг щёлкнуть и встать на предназначенные места. И удивительно, как сейчас в старых записях чуть ли не пятилетней давности видно то, что сам был не на своём. Всё вот это стремление куда-то сбежать, забыть, хоть на несколько часов вырваться.
Список дел:
Многое бы можно было отдать за умение абстрагироваться от ноября. (at Ploschad Muzhestva)
А за 16 shades of blue вообще отдельный памятник, конечно.
«Извините, герцогиня, этот сенсор — CCD».
(Шутка для фотографов, по ощущениям опоздавшая лет на пять.)
Есть определённый сорт людей: когда начинают что-то рассказывать, делают это вроде бы и увлечённо, но заранее понятно, о чём это и чем кончится, и довольно непросто при этом изображать на лице подобие заинтересованности. То есть вроде бы и история довольно интересная, и видно, что рассказчика она впечатлила, но при этом знаешь, что будет дальше, и уже особо ни к чему детали и отступления, давай, мол, уже говори скорее. Но изображаешь, конечно. А он чего? А она чего?
А есть моменты, когда сам себе кажусь одним из них. Говорят, зря.
Славно бодрит, конечно, всем рекомендую.
Несколько удручает отсутствие возможности попробовать приложение перед покупкой, в виндовском магазине это было можно. Или не туда смотрю.
Спят усталые ацтеки,
Инки спят.
Оформленье ипотеки
Ждёт ребят.
Невообразимо (и как водится, иррационально) раздражает характеристика «питкое» по отношению к пиву. Ну то есть не характеристика, а именно вот само слово мерзко звучит и выглядит, воняет каким-то прокисшим снобизмом и вот этим вот подутренним барным запахом, от которого всегда хочется скорее выйти наружу, наплевав на метро и мосты.
Всегда, — по меньшей мере, до нынешнего момента, — при обработке объёмных заданий, чтобы не пропустить ничего важного и обеспечить себе наглядность прогресса без использования второго монитора, распечатываю задания и отмечаю выполненное, а поскольку листок лежит на столе перед клавиатурой, то есть на самом удобном месте, где только может стоять эта прекрасная полулитровая кружка чая, степень увлечённости заданием и долговременность его выполнения можно довольно легко оценить по чайным отпечаткам на листе, как по годовым кольцам у деревьев.
А вчера утром был розовый дым.
Понарисовали сраного говна со своей геометрией, блин, а людям теперь расхлёбывать.
Поедание лимона Особым Образом. Неожиданный и сногсшибательный вариант.
Снились дневники, огромное количество разрозненных отсыревших листочков с записями, и надо было их как-то вытаскивать вроде бы из мешков, расправлять и сушить.
Снился Архангельск.
Родилась одна интересная идея, пишу сюда исключительно чтобы «запомнить этот твит» и посмотреть, что получится: хватит ли навыков и усидчивости, стоит ли вообще выделки овчина сия — и так далее, и тому подобное. Пока что всё очень туманно, кроме идеи, ничего нет, а заниматься исследованиями на работе грешно.
Да, так и было.
Кончился невероятно долгожданный Октябайк, и пришло ощущение некой пустоты в том самом месте, где хранилось его ожидание. Пустота со временем, конечно, зарастёт чем-то, заполнится воспоминаниями и ожиданием новых выездов, но пока кажется непростым переход в ритм города, возвращение к работе и обыденным делам.
Спасибо карельским природе и погоде за эти два дня, которые сознание считает неделей — из-за обилия впечатлений. И ещё — не только им — за рыжие камни и красную траву, и за чёрную воду рек и болот, и за цветные обрывки разговоров и перешучиваний в поездах, у костров и на ходу под пение шин, и за серый асфальт и жёлтый грейдер, за жаркие подъёмы и прохладные спуски, за песчаные заносы гружёных велосипедов, за синие километровые таблички со стёршимися от времени цифрами, за зелёную хвою и соломенно-прозрачное вино.
Я со временем вытащу из памяти каждую мелкую деталь, чтобы в какие-то необходимые моменты можно было вспоминать и радоваться.
И частью деталей необходимо поделиться: и с теми, кто присутствовал, и с остальными, чтобы знали, как это бывает, когда трёх карельских выездов в год оказывается до обидного мало, и когда хочется больше, потому что именно там берутся силы. Именно там берётся ощущение того, что всё, в общем-то, не зря.
Радио «Эрмитаж» вообще держит марку. И временами среди проходных номеров, заслуженной классики, откровенно скучноватого старпёрства и сотен неинтересных джазовых переделок поп-музыки подкидывает, бывает, неплохое, как Jessi Teich, а бывает, и офигенное, как Black Sand Diva. А сегодня ещё вот это нашлось.
Ни в одной из известных мне энциклопедий не пишут, что делать, если в бочке с водой завёлся динозавр из сосновых иголок. Ни в одной, а жаль.
Удобно выстраивать окружающий мир традициями, но совершенно не в каждом случае полезно. Речь не о глобальных вроде отмечания праздников, а о личных — и самой вредной из них: обещания себе «ну вот с ХХХ я начну YYY». Дело не в обещании, а в том, что, естественно, не сдержать его — традиционно — найдутся тысячи причин.
Впрочем, я всё менее и менее таков, прогресс виден невооружённым, пусть и слегка предвзятым, глазом.
Было бы здорово сфотографировать эти стремительные рыжие низкие облака, пока такой ветер. Но нет штатива подходящих размеров, а без него получится совершенно не то, что представляется в голове.
Ну может, получится нафотографироваться в Карелии. Там не будет рыжих облаков, но должно быть море других душераздирающе прекрасных явлений.
Кажется, люди, которые говорят о различных предметах и устройствах «Фу, дёшево выглядит, не возьму себе такое», не догадываются, насколько дёшево в такие моменты выглядят они сами.
Вот есть такие фотографии, интересные благодаря одной детали, притом она совершенно не выпячена, а существует, может быть, где-то даже и в дальнем углу, и вероятно, автор её и не имел в виду (автор нынче в большинстве своём пытается решать задачи фотографии сугубо механическими методами дичайшей обработки и о мелочах думать редко обучен), а вот тем не менее она есть, и она вытягивает даже вот эти проходные кадры. Такие снимки мне нравятся куда более других, прямолинейных, лобовых.